Любая война – это разруха, голод, смерть близких и тяжёлые душевные переживания. Очень трагическими страницами истории нашего государства является Великая Отечественная война. Тех, кто родился до и во время войны, называют поколением «Дети войны». Это наши бабушки и дедушки, а у кого-то прабабушки и прадедушки. Они не воевали, но все тяготы испытали на себе, с трудом выживали. А кто-то и не смог – умер от голода. Сталинский лозунг «Все для фронта, все для победы» они знают не понаслышке. Помнят старожилы и сегодня, как обозы с продовольствиями отправлялись из небольшой деревни Липовка в село Первомайское, оттуда – на фронт.

Из архивных данных:  в Липовке в начале 1941 года проживало 84 семьи, на фронт были призваны 85 человек. Родные сорока одного солдата-фронтовика получили треугольные конверты-похоронки.

Я хочу рассказать о своей бабушке – матери моего отца. Её зовут Семенова Римма Федоровна. Она 1937 года рождения. Когда фашисты напали на нашу страну, ей было всего четыре года. Но детские воспоминания живы до сих пор. В войну она тоже потеряла отца, а мать потеряла мужа.

Из воспоминаний моей бабушки, Риммы Фёдоровны: «Отец, Макаров Фёдор Макарович, родился в 1904 году в Чебоксарском районе. В 1927 году вся большая семья Макаровых, родители и 7 детей: переезжают на новое место жительства В только-только начинающую образовываться деревню Липовка. Они были в числе первых переселенцев-основателей лесного поселка. В 1935 году он женится на моей маме _ Агриппине Алексеевне, которая родилась в 1912 году в деревне Байсубаково Чебоксарского района. До войны отец работал руководителем Комсомольского МТС. В 1942 году отец был призван на фронт Комсомольским райвоенкоматом. Он воевал в звании старшего лейтенанта.

Помню первый день войны. Мне почти 4 года. Кричат: война началась, война началась! Плачут! Я тогда подумала: наверное, война это очень страшно, раз женщины и даже мужчины плачут. Помню, как провожали отца. Это было в 1942 году, летом. На улице было много людей. Я и мой маленький двухлетний братик Юра, завернутый в одеяло, стояли возле матери. Отец с белым платком в руке каждому пришедшему пожимал руку и прощался. И когда очередь дошла до нас, он не выдержал и заплакал. Я помню, как мокрые от слёз губы целовали меня и обещали вернуться. Хоть мне было всего пять лет,  я хорошо понимала, что отец  нас покидает, однако не понимала на какое время. Нашей маме было очень-очень тяжело. Родители перед войной купили старенький дом, чтобы построить новый. Но отец не успел начать стройку. Уходя, он плакал, просил прощения у мамы за то, что оставляет ее с малыми детьми в ветхом доме. Когда шел дождь, мы прятались в том углу, где более-менее было сухо. Кутались, чем могли, а дождь капал и капал с потолка, как на улице. И зимой приходилось мёрзнуть. Мама старательно пыталась закрыть дыры, но дом нуждался в ремонте, а строить новое жильё не было средств. Хотя вокруг деревни кругом были леса. Получить лес на постройку дома было очень трудно. Мы часто слышали, как мама по ночам плакала.

В нашей деревне были школа и садик для малышей. Но я часто пропускала сначала садик, а потом и школу. Много времени уходило на домашнюю работу, да и обуви у нас не было. Поэтому я не умела ни читать, ни писать. Мама научилась плести лапти из лыка. Но они быстро приходили в негодность и надо было латать дыры. Дел было много: ходили за дровами в лес, сено готовили на зиму, в огороде работы полно. Мать с рассветом уходила на колхозное поле, а возвращалась очень поздно. Пока она готовила кушать, мы засыпали голодные. Мама все время говорила: «Надо достаточно сена приготовить для коровы, она наша кормилица». Косить приходилось где-нибудь далеко в лесу. А потом носили высушенное сено на себе. И дрова тоже носили на себе. Помню, однажды зимой мама говорит, что на завтра не осталось  дров. Вечерело. Взяли с братом санки, и пошли в лес. Мороз, ветер. Дошли до леса и начали играть, чтобы согреться. Вдруг к нам вышел брат отца Михаил Макарович. Он помог набрать сухих веток. Домой дошли затемно. Замерзли. Варежки и лапти дырявые. Сразу на печку залезли. Откуда силы находили? Наверное, вера в Победу нам помогла выжить!

Мы жили с постоянным чувством голода, но нам хотелось жить. Мама очень старалась прокормить нашу семью. Бывало, что ни хлеба, ни картошки не было. Суп готовили из одной травы. Из фуражной муки, если она была, делали салму. Это была самая вкусная еда. А ранней весной ждали, когда появится сныть в лесу, на чьем огороде раньше вырастит зелень, чтобы быстрее сорвать и съесть. Весной ходили в поле на то место, где в прошлом году рос картофель. Находили остатки картофеля, дома промывали и получали крахмал. Его сушили, потом, добавив много-много сныти, пекли колобки. Какие они были вкусные!

В семи километрах от Липовки в сторону Буинска была деревня Ахмалейка. Это был большой рабочий поселок. Поэтому там были магазины, столовая и пекарня. Мы с ребятишками в неделю два раза бегали туда за хлебом. В этом посёлке в длинных бараках жили солдаты-штрафники. Они рубили лес. Потом этот лес отвозили на лошадях в Буинск и отправляли по железной дороге. Однажды мы с подругой Люсей (нам по 7 лет) пошли к ее маме. Она работала банщицей. Было время обеда. Мать Люси посадила ее за стол, и она стала кушать мамин обед. Я стою у двери и наблюдаю за тем, как едят солдаты в столовой. И вдруг я заметила, как на меня очень внимательно и жалостно смотрит один солдат. Я, наверное, как голодный волчонок смотрела на все, что находилось на столе. Он подошел и начал разговаривать со мной на непонятном языке (возможно, что этот солдат был русским). А потом посадил меня, за общий стол и руками показал, чтобы я покушала. Это была очень-очень вкусная еда. И вкус этой пищи запомнился мне надолго. Солдаты приходили в деревню менять рыбу на молочные продукты. Я замечала, что мама тоже обменивала творог, уйран (пахту) на другие продукты. В настоящее время это место называется Полоса солдат.

Временами мы получали письма от отца. Они были трогательны и от них исходило тепло, как будто отец рядом. Сохранились два письма. Они, как семейная реликвия, передаются вам, дорогие мои внуки и правнуки!

Помню, как почтальонка принесла похоронку. Это было летом 1944 года.  В письме указывались место и дата смерти нашего отца: июль 1944 года, Белоруссия, Могилёвская область, деревня Дубровка. Мама сползла на пол и начала громко плакать. Я также была поражена этой новостью, (мне уже семь лет), но в этот день в садик я пошла. Воспитательница Шура Васильевна посмотрела на меня и спросила: «Римма, к вам тоже пришло письмо с известием о смерти отца?», а потом она положила голову на стол и начала плакать: «Сколько хороших людей погибло...».

Но с отцом моим, Федором Макаровичем, пришлось на войне повстречаться односельчанину. Он вернулся живым и всем нам рассказал, что после госпиталя попал в другой взвод. Днем была страшная битва. Для ночлега всех оставшихся в живых разместили в длинном заброшенном сарае. И во время переклички произошло вот что: так как мой отец был старшим лейтенантом, он производил перекличку поименно. Когда назвал фамилию односельчанина, тот молчал, устремив взгляд на старшего лейтенанта, то есть на моего отца. Земляк его узнал и не мог ничего ответить. Это был муж сестры отца _ Алексеев Яким. Они проговорили всю ночь и договорились: кто останется жив, тот возьмет вещи другого. А с Якимом произошла очень интересная история. Во время ожесточенных боев в городе Батуми его спасла одна женщина. И после войны он уехал к ней жить, сказав, что она спасла ему жизнь.

Помню 9 мая 1945 года. Всем сельчанам велели собраться у магазина. Играет оркестр. Выступил начальник лесозавода. Он сообщил, что ночью с восьмого на девятое мая с Германией подписан договор о капитуляции и что война закончена! Кричали: «УРА!». Радовались, кто-то плакал, но это были слезы радости. Наконец-то, те четыре года, что жили в ужасе и тревоге, позади. Будет другая, счастливая жизнь. Мужчины кидали шапки.

...Но жизнь и после войны была не легкой. Мы взрослели и с нас требовали еще больший объем работ. Налоги в пользу государства были как в денежном значении, так и сельхозпродуктами: яйца, масло, шерсть, молоко. Насильно заставляли покупать государственные займы. А у людей денег не было. В колхозе считали трудодни, а расчет производили 1 раз в год. Если резали свинью, то кожу обязательно надо было сдирать, чтобы сдать государству. А кто не сдавал, строго штрафовали. Трудная, трудная была жизнь. Родилась при Сталине, юность прошла при Хрущеве, взрослели при Брежневе. Говорят, при нем жили как при коммунизме. И при Горбачеве, и при Ельцине хлеб получали по карточкам. Вот в новом, 21 веке, жить хорошо. Магазины полны. Все можно купить. За мной ухаживаете, печку не топим, дома светло и тепло. Спасибо вам всем, дорогие мои, за все! Всем крепкого здоровья! Мирного неба! Но, как себя  ведет Украина с Россией _ это неправильно. Мой отец освобождал Украину, Белоруссию от фашистов и погиб. Жаль, очень жаль, что не понимают украинцы, что именно благодаря советскому солдату была освобождена их родина от фашистов».

В конце войны моей бабушке было всего восемь лет. А сегодня ей восемьдесят шесть. У неё шестеро детей, шестнадцать внуков и семнадцать правнуков. Мы ее очень любим и уважаем. Она живет в семье сына, то есть моего отца. Бабушка с нами часто ведет беседу, как бережно надо относиться к хлебу. Чувство бережливости к Хлебу у нее сохранилось на всю жизнь.

Алиса Семенова,  Липовская ООШ